- Блядь! Пизда смердяща! - верещал непрестанно Мишутка Страхов, - Никон, ебливец! Ужо, ужо! Почнёт Даждьбог вразей своих в сраку пежити! Зачнёт Перун на хуину вздевать! Зачнет Сварог елдой поколачивать! Чует сердечко-та моё, чует!!! Знамо - ведаю!!! Ведаю, пизда ушатая!!! Последние времена грядут!!! А-а-а!!! Блядища-ебливица!!!
Слышь, Терентьюшка, - еби их, режь их, кишки на хуй себе наматывай! Пущай их собаки жрут, птицы небесные очи им выклюют! Урежь удеса их тайные!!!
Воздадим жертвы Перунови! Вспляшем вкруг кумира Стрибогова! Отъебем никонов-смердивцев! Взрежем им утробы зловонные, кишки им, кишки повыдерем!!! Взденем на кол, иже от чресл Перуновых!!! Насытим мудями их птицу ярую, птицу пежую, Астрофила-Птицу райску-ю-ю!!!
Генька, блядун, слышь ты! Сволоки мне блядёнка Савельева! Очи ему сам повыдеру, своими руками выцараплю!!!
Уды урву, кровушку, кровушку-та по капле из него выпушшу - пусть лютую муку, блядь, изведает, прежде чем сдохнет!!! На шматине, на шматине Перуновой! А-а-а!!! А-а-а!!!
Мало-т кровушки, штоб утишить гнев Перунов!!! Мало!!! - Мишутка рухнул на пол и застучал головою об каменные плиты.
- Как бы прихватить Савелья? - задумчиво заскрёб Генька клочную бороду.
- Знаю я, - прохрыпел Терентий, - Есть у мене на то задумка одна. Токмо, уговор - прежде я нащёт поблядёнка Савельева попользуюсь! Ужо, я ему попромеж жопы-та вставлю!!!
- Кабы тебе, Терентюшко, ишшо разок на шматину ево не наскочить-та! - заухмылялся Генька, - Кажись, ты до неё теперь зело лакомый! - Ах ты, блядь! - вцепился Терентий вдруг в Генькину бороду. - Мудозвонишше!
Генька, не ожидавший нападения, рухнул наземь, увлекая за собою пузатого соперника. Терентий пузом пытался придавить юркого Геньку к полу, но стригольник вывернулся вьюном и вскочил на спину купчине - тот ничего поделать не успел, - вскочил и впился в горло Терентья железными пальцами. Долгомудов хрипел, пена густо облепила его хавало.
- А ну, блядь!!! - отошедший Ересиарх обрушил на спину Геньки свой толстый посох, - Хуев за пазуху!!! Вы бы так с Савельем воевали!
Генька бросил Долгомудова, легко вскочил на ноги. Купчина вставал тяжело, хрипя, хватаясь руками за раскровавленное горло.
- Видно, отчего ття пащенок Савельев отработал, - съязвил Генька, - Зело важную утробу наел. Порастрясти надобно!
На шум драки ввалилась стригольничья стража - могучие мужики в синих зипунах. Мишутка взмахом отослал их восвояси.
- Што, навоевались, хуёв вам в жопу? - цапнул Ересиарх Геньку за грудки, - Давай теперь с Савкой воюй!
- Будет Вам Савка, Михал Ларионыч! - утёр мильёнщик кровавые сопли, - Ежли выгорит у мене, - Савке вашему живым не ходить. Тока - пущай Генька пособит!
- Я-т помогу, - пробурчал стригольник.
- Сказывай - чиво делать хошь? - в глазах Ересиарха блеснул дурной огонёк.
- У поблядёнка Савельева, Михайлы, зазноба в Холмогорах есть - купчишки однова дочь. Это я наверняка знаю - Танька Балакирщикова. Я к ней завтра людишек своих пошлю - пущай её за сраку возьмут. Осторожненько, эдак, но шумливо, штоб вся округа слышала, - дескать, девку Терентий Африкантыч на Чортову заимку повёз, стригольникам отдать, а её, как жертву Перунову, на шматину взденут. Ну, а твои людишки, - Терентий оборотил взор на Геньку, - Пущай ужо дожидаются!..
- Да... Тут-то мы их... - хрустнул Генька суставами пальцев.
- Поблядёнок Савкин - он, вить, девку свою не выдаст!.. Любов, ха-ха-ха!!! - гнусно зареготал Терентий.
- А-а-а!!! А-а-а!!! - с Мишуткой тут опять начался припадок, - Взденем блядищу Перуну на кол!!! Взденем поблядёнка на шмат Стрибогов!!! Пущай живой дохнет! Урву мудища, воскурю на алатыре-камне!!! Токмо вначале в жопу пежить будем на игрищах Даждьбоговых - и Савелья-блядуна и евонного выблядка!!! Очи-та повыковыриваю! Возлетит Астрофил-Птица Пежая, зачнет когтьми железными мудя вражинам рвати! Ой, зачнет! Взъеби же никонов-окаянных, Птица Пежая, ой, взъеби!!! Воззри на них оком ярым, взмахни крылами, вздрочи шматину свою!!! Дуда в сраку вставлена! Самара смердяща! Мудя гремящие! Блядища вавилонская! Пизда астраханская! Племя дудино!!! Блядословие!!! - Ересиарх не унимался.
- Ладныть, ступай, гниложопый, - указал Генька Терентью тайный ход из покоя, - Значится, завтра, прям, за Савку и возьмёмся!
- Гляди, Генька, не подкачай! - пригрозил жирным пальцем мильёнщик, исчезая в затхлой темноте.
Генька тотчас отправился к казарме сынов Астрофиловых. Сотня конных стригольников в блестящих кольчугах покинула Гадомище и рысью понеслась к Чортовой заимке. То было гиблое место среди гнилых болот и черного непроходимого леса. Здесь стояла не то большая изба, не то амбар, а может, что и малая крепостца - почерневшие стены были сработаны из необхватных дубовых стволов в стародавнюю пору. Кто искал спасения от врага на болотах - теперь уже и неведомо, но, судя по мрачности места, отсиживались здесь от братий святого Осафья еретики-стригольники.
Здесь-то и ждал теперь Генька своего врага. Давно ли была разгромлена обитель святого Осафья, сгибли ненавистные монаси, - единый Савка, оставив Геньке на память ужасный шрам, ушёл живым, забился в глушь лесную, откуда не казал носа. Казалось уже, что сожрали его волки или сам сдох от бескормицы - нет, с-сука, выжил, взялся за прежнее... Не справишь теперь без опаски требу Перунову, - не ровен час, - вылезет из куста Савелий со своим зуйком, да зачнут, чего доброго, крошить стригольников из тыщезарядной чоховской пищали!... Кстати, прихватит ли завтра Савка своё страшное оружие на заимку?.. Навряд ли - она у него особо припрятана, да вить не надеется он его, Геньку, здесь встретить, - единых холуёв долгомудовых, что даже изрядным числом Савке не шибко страшны. А Генька уже здесь - так-то, Савка!... Ну, да хуй с ним! Айда спать, робя!
...Среди Холмогор водили девицы-красавицы плавный хоровод, пели протяжную песню. В толпе деревенских партней, в алых атласных рубахах, в новеньких лаптях, в белоснежных свежих онучах, дожидался Татьянки Балакирщиковой Санка - наперсник Михайлиных сердечных страданий. Прятал Санка за пазухой цедулку - харатейную грамотку, на которой скорой кистью написал Михайла такие стихи:
В роще берёзовой
Слышен топор дровосека.
Милую жду.
Нам охапка дущистого сена
Станет ложем Любови...
Татьянка узнала его и улыбалась из хоровода - а Санка махал в ответ рукою. Вдруг, топ и пыль показались издали. Холуи долгомудовы налетели как стая воронья, лупили плетьми парней и девок, схватили Татьянку, бросили её поперёк седла - сарафан на девице задрался, обнажив её прекрасные белые ноги.
- Сидеть тте, поблядунье, на колу Перуновом, раз Геньке Зую еть не дала! - заорал Колька Балдуй, - Везём её на Чортову заимку, робяты! Кажись, завтра должон Генька Бочаров за нею быть! - холуи умчались галопом.
Санка, забыв про боль в ошпаренной плетью спине, припустил к лесу. На знакомой поляне крикнул он трижды покриком кукушачьим, а скоро из-за леса показался Михайла.
- Татьянку холуи увезли! - отчаянно завопил Санка, - на Чортову заимку повезли - баили, хотят стригольникам на жертву отдать - завтра за ней сам Бочаров Генька будет!...
Михайла стал белым как мел. Слёза показались в его глазах. Не сказав не слова, бросился он в глубь чащи. Санка едва поспевал за братом. Наставник, фехтуя двумя мечами против собственной тени, дожидался зуйка.
- Холуи Татьянку схватили! - издали закричал Михайла, - К стригольникам повезли! Выручать Татьянку надобно!!! - Надо... - Наставник вдвинул мечи в заспинные ножны, - Девке мы жизнью обязаны.
- Люблю я её! - закричал Михайла и рухнул лицом в траву, - Не проживу, ежли Татьянку погубят!
- Вставай, - тронул Наставник его за спину, - Седлай коней. Эхма - вот, тока, чудится мне, каверзу нам стригольники готовят... Они на каверзы мастера превеликие... Недаром, Генька Бочаров в обители Осафьевой в лучших зуйках ходил. Надо вооружиться получше. Пищаль Чохову взять, што ли? Санка! Жарь за отцом Никоном - нам без него никак нельзя. Он все тропы по болотам лучше медведей и волков знает.
Санка на лёгких ногах припустил к Кержацкому погосту. Время даром не теряли - вьючили на коней пищали и рогатины. Никон, не глядя на усадистую комплекцию, явился скоро. За батюшкой семенил зарёванный Васятка и непрестанно канючил:
- Можа, я с вами, батюшка!.. Мене однова ведмеди загрызут!.. Мене стригольники сызнову словят!..
Я ышшо маленький, штоб один дома сидеть!..
- Неча! - отрезал батюшка, - не в бабки играть едем! Аль, мало тебе стригольники хуями претолстыми потчевали?!
- Ну, не ной, - утешил Наставник мальца, - Смени, отче Никон, гнев на милость - лишние руки нам севодни и впрямь не помешают... За конями поглядит, докуда мы на заимку ходить будем. Только смотри мне, - погрозил огромным кулаком присмиревшему разом Васятке, - У меня, штоб без глупостев! Мигом взашей домой отправлю!

глава двадцать третья

к оглавлению

!!!почитать другие произведения сычей!!!

написать свое мнение в гостевой книжице