К вечеру Савелий возвратился с мешочком соли. - Вот, сольцы принёс, - сказал он, будто ничего не было. А Михайлу так и подмывало расспросить Савелья - и о зуйках, и о тятьке, и про Царевича Индейского, и о Терентье Долгомудове, - всё хотелось узнать, да так, что про боль в сраке позабылось. Но сам просить стеснялся, а Савелий не спешил с рассказом.
Сходил лесовик на заветную опушку, принёс туес крупной клубники - принялись варить варенье, и так допоздна.
Уже смеркалось, как сели вечерять. Истово крестился Савелий на образа и особо - Осафью-Царевичу. Михайла поступил так же.
- Ну, садись, Михайла, вкусим, чево нам Бог послал! - молча стучали ложками, за весь ужин не перемолвившись ни словом. Вымазав остаток кусочком хлеба, отодвинул Савелий глиняную миску, глянул на Михайлу - тот аж надулся с нетерпёжу - молвил:
- По глазам вижу, Михайлушка, - грызёт тебе червь любознания и огнь нетерпения ття снедает... Что ж, вопрошай, чиво узнать хочишь!
- Да я, дядька Савелий, очень я про тятьку хочу знать, про зуйков, про Терентья, - затараторил Михайла, - про Осафья-Царевича и каки бывают узвары лечебны!
- Ну, будя, будя, отмахнулся Савелий, - ишь зачастил, что пищаль тысящезарядная! Зачнем по порядку - и наперво: кто суть зуйки! То вить, история давняя. Спокон веку жили в сих краях поморцы - все Бело-море на карбасах своих избегали. На Грумант-остров зимовать уходили, зверя добывать, и на Медведь-остров за пухом гагачьим, за Строфил-Камень, копать кость мамонтову. Девок да жонок с собою не брали - к беде слывёт, ежли баба на карбасе окажется. Шуму, опять-таки, много, ругани - тятька твой тоже с мачехой ругался, докуда она с матрозом не бежала...
- Ты про это откуду знаешь? - удивился Михайла.
- Знаю, - продолжал лесовик, - А уходили поморцы надолго - по году, по два дома не бывали. Зуда похотнова, однако,унять бывало невозможно. И верно: баб на карбасе нет, не в руку-та спускать али там друг дружку пырять: мужики-та у нас в Поморье норовисты! Так и завелся исстари обычай - брать в поход морской отроков, коих зуйками прозвали. Видал, небось, птичку-зуйка? Собой невелика, а проворлива: туды-сюды так и шмыгат. Конешна, не ради единых забав содомских отроки в зуйки шли! Нет! Мальчонки в науку морскую через сраку входили и мужикам-поморцам помощь творили: кашеварили, снасть чинили, исподники штопали, баню топили... ну, и так далее. Конешна, что и для ентого делу их тоже пользовали, - Савелий провдел между пальцев левой руки указательный перст десницы, - И так оно было: до осьмнадцати лет ходил отрок в зуйках, а как осьмнадцать лет возрасту стукнет - должон был кого из мужиков загнуть и отклячить. Неделя сроку на всё-про всё дается. Ежли успел отпежить кого старшего, - значит, сам в поморцы вышел, нет - ещё три года в зуйках ходи, сызнову пробуй, - опять не вышло - такого мудозвона поганой метлой с карбаса гонят. И по саму смерть тебя в обиду зуём величать будут.
По чести сказать, поморцы сами, когда черед приходит, особливо отроку не сопротивляются - всяк знает, что почём, сам в зуйках не зря отходил. А сраму в том нет - дело житейское! Другой коленкор, ежели отрок говнист окажется, ябедник там, пиздюк, жополюбец иль нерадивец - такому спуску не давали! И в сраку ещё отпотчуют и полон рот пиписок насуют! Так и выходило, что в поморцах один справный, таровитый, трудолюбивый народ.
И было тако многия и многия лета. А после, по грехам нашим, вздурились богатеи-мильёнщики, зачали зуйков набирать - и не на карбасы, а к себе в терема, едино похоть свою содомскую сытить, естество своё через сраку тешить! По сёлам ярыжки ихние промышляли - отроков, как бы скот, от родителей на деньги покупали али силой уводили. Вить, у Терентья Долгомудова холуёв и ярыг тысящ пятнадцать будет, - а колико таких Терентьев помельче, да погаже! Потому поморцы решили, сходбище собрав, - отроков в зуйки больше не брать, чтобы их с мудаками-богатеями не мешали. Да поздно было - случилось, что некого стало учить науке морской, и зачало мореходство хиреть. Раньше немцы и датцы к нам за наукой морскою ехали - теперь немцы над нами смеются!
А жополюбцы по си поры удержу не знают! Церковь святую забыли и ругают, впали в ереси языческие, огонь пред идолами зажгли, жертвы людские приносить стали... Исстари, вить, гнездились здесь по лесам язычники, что бежали гнева Князя Владимира Ясна-Солнышка, а потом еретицы-стригольники, что веленьем Государя Ивана Васильевича, слывущего Грозным, были за грехи свои вначале сожжены, а после мудями урезаны. Поклонялась сия нечисть Перуну и Мокоши, блядище окаянной. Посередь здешнего бору, на болотах, середь вони и мерзости, стоит стригольное Годемище, где воздвигли они истукан Перунов и приносят ему в жертву человецей.
Докуда не пришли в сей край святые старцы Зосима с Савватеем, - Савелий истово положил крест, - была здесь токмо ересь и мерзость языческая. Пришли старцы, воздвигли на островах Соловецких святую обитель и стали словом и делом корчевать корни язычества. Идолов крушили, жополюбцев прочь гнали и огнём жгли.
Стали среди лесов честные обители, церквы Божии, явились премноги монаси и пузатые попы, что честно правили свою службу. Но сильны были стригольники. Тысячи тысяч вышли войском супротив монасей, жгли сёла, церквы. Честных христиан предавали гибели и поруганию. В обителях сральни устраивали - да чиво говорить, всего, пожалуй, что и не расскажешь.
И молились Зосима с Савватием Господу, и услышал Господь молитвы их. Некоторый человек явился от Срединной земли, где хрестьянский Государь Иоанн царствует, доселе в здешних землях невиданный. Волосом чёрен, кожей жолт, очами пронзителен и ступающ аки пардус по лицу земли. Невиданное оружие держал он в руках и, как бы, молоньей полыхнувшей разметал полчища нечестивых.
И вышли ему навстречу святые старцы и лобызали его и говорили с ним, - но не так, как я с тобою, - нет, на языце ангельском, что открыл им Господь по великой их кротости и мудрости. И стала опять Земля Поморская восставать из праху. Снова стали поморцы зуйков в походы брать, учить их науке морской...

глава седьмая

к оглавлению

!!!почитать другие произведения сычей!!!

написать свое мнение в гостевой книжице