СКАСОЧКА КАКО ДОХТУР ШАХОВ ФРАНЦУЗСКОГО МУСЬЮ ДЕ ЗАДА ПЕЖИЛ (Записана дедом Ермила Задорина в 1948 году на Пошехонье со слов тамошнего старожила, имя которого для истории, увы, утеряно)
		Ермил Задорин

Вот ужо, попотешу вас сказочкой. Ну-тко, Вовка, скидай порты, чать не впервой страдать. А от салдацкого бодца да удалога молодца ничё не поможет - ни порты на винтах, ни задвижка на болтах.
Эдак вот, с шутками-прибаутками, загнул старика Чапая бодрый солдат, забредший неведомым делом в волжские плавни. Десятый год уж пошол, прятался Вовка от Совецкай власти, с кочевыми калмыками рыбу ловил да кабанов стрелял. А чё ищщё? Свобода!
Да прознал, вишь, товарищ Сталин, что Чапай-то жив, выходит. Ох, он тем взъярился! Чапай, вишь, не будь плох, как в Комунистическай кадемии учились, грешным делом его в баньке взъёб. Сам, знать, не мог того простить товарищ Сталин. Ну, вначале-т, думал, что Чапай убит, а с мертвеца-то взятки гладки. Памятник, вот, в Самаре поставили. А Чапай ушол с калмыками с Урал-реки. И вот выследили.
Ну, видит Вовка - дело плохо, солдат порты спустил, а хуй вздрочил. Славный кутак - плешь в кулак. Погодь, грит, служывый, я тут што целка, ни разу хуем не пробован. Вот, мазелилном сперва-т помажь. Ну солдат не дурак, в жопу правит елдак: чиво там, грит, пройдет и так.

Ето было присловье, а сказочка-вот, слушайте. Давно было, приехал к нам, значит с Франции барон-маркиз какой, мусью Зад - такое имел, значит, фамилие. Не знаю я, что то будет по-ихнему, а по-нашему, по-простому, говоря, излишний значит, интерес, имел мусью к сракам. И не то, что молодку какую, а как мужыка увидит, так тому и карачун: раком да в сраку. Струмент у мусью, баили, славный, в руку - жопу-т ебёт, а изо рта пар идет. Ну заехал каким макаром к нам в село - с бариным нашим, что-ль, дружил, - и скорости всех мужыков перепробовал - жаловаться-то некому, мужык тогда как скотина какая, все господские. Понятно, мужыку и обидно: баб мусью не трогал - шанкеру, грил, что-ли боялся, а мужыка в своё удовольствие. Вот и ходят мужычки, за сраки держатся, охают. Кому и то в отраду, што с того сраму в тягость не входит, не положено того по мужицкой части.
На ту пору паренёк из столицы - с Москвы, в Архангельск ехал, чисто Ломоносов какой, и медецыну тебе, и арихметику, читает бойко-бойко так. А уж та балда, что промежь ног - и не приведи Господь! Чистый помор, а с поморами так - люди грят: как в сласть войдет родна бачка отъебет. Звали его Андрейкой.
Вот, приехал, значит, идёт в трактир. А Зад этот в трактире как раз и жыл: сам собой, сидит, вино потягивает да в окошко поглядывает. Вот и видит Андрейку, понятно, сразу в интирес: нова срака ещё не пробована. А Андрейка одет чисто немец какой, и косица сзади, тогда так баре ходили. Подзывает его Зад к себе, наливает добрую чарку - пей, грит, рус. Андрейка в пояс ему поклонился, да махом чарку - оп! - и ни в глазу, крякнул тока: благодарствую, грит, мусью, чем Вашему сугубому вниманию обязан.
Ну, интересно, грит, мусью, в глуши встретить человека с воспитанием, и по-немецки, вишь, по-своему, загибает чтой. А Андрейка ему как положено отвечает, что, мол, с Москвы еду, а сам я, грит, природный помор, и мы, поморы, с батюшки Петра середи народа в большом почете, как флот строили. Мусью свою рюмку хлопнул, засмеялся, мол, поперёж французскова флота русский не устоит, как русская жопа попереж французкова хуя. Андрейка на это улыбается, головкой кивает, да в ответ: ну это, мусью, ещё глянуть надоба. А чё глядеть! - кричит мусью, да свою елду прочь вываливает, - а ну, скидай порты! Андрейка живо его скрутил, грит ласково так, нехорошо, мол, мусью в трактире и этакими вещами промышлять, мы, грит, сходим погодя в баньку, а там и посмотрим. Хорошо, - надулся муcью, да по столу кулаком - хлоп! Половой - тут как тут, - по доброй чарке им подносит. Пей, грит муcью, рус, может, последнюю чарку в жизни пропускаешь. Не бось, грит Андрейка, я свое не пропущу, и хитро так на мусью поглядывает. А мусью пучится, зенки вылупил - чистый рак. Да не будь я Зад, эашипел, а ты на моём хую попляшешь. Эх, мусью, смеется на это Андрейка, промеж поморов говорят старики, что хуем обуха не перешибёшь, да раком в рай не пролезешь, пей, мусью, веселись, утро вечера мудренее. Не знаю, кричит Зад, что там у вас мудренее, да только утром в сраку к тебе на телеге ездить будут. Эх, мусью-мусью, корит ево Андрейка, раз блоха в пизду мырнула да в заёбках потонула, ну, чисто дитя малое, меньше надо, брат, вина пить, то точно, как дохтур тебе говорю.
Ну, вроде, как присмирел мусью. Сам заказал на двоих свиной бок, жбанчик немалый пива, ну и сидят они молчок, пьют, токмо кружки друг за дружку, за матушку-царицу, да за царя французскова поднимают.
А мужыки наши от полового уже проведали, облепили трактир чисто мухи на говно, внутрь войти боятся, стоят да в окошки глядят.
Вот уж бок съеден, пиво выпито, щёлкнул Андрейка перстами - тащщит половой курятины, гусятины, фряжскова вина добрую четверть. Опять молчок жуют, только чарки подымают. Опять Андрейка перстами щёлкает - половой через горницу летит, лебезит, кланятца - чиво вашему скородию исшо угодно. Хочите кушать, мусью, лукаво этак Андрейка пытает - мусью вспучился, сам багровый, что плешь, молчит,тока головой качает - обожрался, мол. Телятины не желаете, али холодца, улыбается Андрейка. Мусью силой собрался, нет, просипел. Ну, тогда, милейший, крикни, пушай нам баню готовят, имеет мусью желание со мною попариться. Мужики в окошки смотрят, сами ни хуя не поймут, чиво там - они друг дружку пытают.
Тут половой на крыльцо. Топите баню, мужыки, щас дохтур мусью пежить будет.
Мужыки, само, рады, да сумление берет, чешут сраки, што мусью распробовал. Мы-т стопим грят, да дохтура жалко, молод он с Задом балдою меряться. Им половой, он и в Питере, бывал, мир видел, много, грит, дурачье, рассуждаете, дохтур он хоть и молодой, да из ранних, у меня глаз на таких намётан. А бывалому человеку верится. Ну, чё рты пораскрывали, кричит половой, хуй заскочет. Живо баню топить! Мужыков как ветром сдуло, гляшь - уж воду тащщат, да дрова в печи трещщат.
Ну, мусью, отошол малость от непривычки - пережрал, вишь, да срать хочит. Андрейка глядит на мусью, смеется, ты, грит, сраку вытирай чищще, а то всё приятствие через тебя пропадёт. Мусью на это только зыркнул, сам уже не рад, што за Андрейку взялся. А Андрейка полового подзывает, скоко, грит, за обед должен. Что вы, барин, кушайте себе в удовольствие, ежли от нашега урода народ упасете, так на том вам ищё и спасибо. Ой, какого-т позора все мы тут пепетерпели, какого-т позора, не приведи Господь. Ладно, грит, Андрейка, как нет бабы без грудей, так и хуя без мудей, проберу я вашего мусью на славу, даром что Зад, месяц сракой на стул не сядет. О баньке-т распорядился? Распорядился, вашскородие. Тут и Зад заходит, малость полегчало ему, как посрал, на всех гоголем смотрит. Ну што, цедит, рус, готов? Я-т готов, грит Андрейка, да ты, мусью баньку-т подожди, вода вскипятитца, балда взгомозитца, в твою сраку взгромоздитца. На это мусью совсем ошмяк, рот - что твоя варежка.
Половой вбегает, кланятца, банька, грит, готова, вашскородие .Ну что, улыбатся Андрейка, пошли,мусью? Идут они. Мужыки живо по канавам: страшно им, все сумнительно - ну,а как мусью дохтура уебет, тогда им, это совсем точно, пощады не жди, прям на улице загнет - не хуем,так оглоблей. Токо зенки блестят из бурьяну. Но вот и баня. Баня по-черному, да тогда тока такие у мужыков и были. Дверь отворили - мусью с пару-дыму сразу закачало. Что, мусью, жарко, погоди, ищше не так в жопу вжарю. Мусью ошалел, глазищами хлоп-хлоп, а Андрейка ево за порог втолкнул, и дверку притворил, крючок накинул. Мужыки мигом к бане кинулись, к окошку - ан ни хуя не видать,запотело, вишь, снутри.
А внутри мусью заревел, что бык. Мужыки наши так и пообдристались со страху. А мусью ревет пуще прежнего - уж будто свинья, будто режут. Ну, закрестились мужыки, славно прижал его дохтур, сами-т рады и со страху дрожат, ну, как супостат сракам жив-невредим вылезет, зачнет их самих жарить. Токмо старичок Филофей - лет сто, бают, было, сам как ребеночек какой, из сраки песок сыплется - за старостью лет Зад уж на него и не покушался, руку этак к уху приложил - слаб он был ухом, - да головой согласно помахивает. Половой рядом стоял, что, грит, дедушка? Ась, тот не слышыт. Чаво ты, грю, старый хуй, головой-т машишь? А-а, тише ты, славно, гляжу, мусью дохтур пендрячит. То-то и оно. Заждались уж мужыки, мусью, вишь, кричать кончил, тихо, муху слыхать. Вот дверь отворяется, выходит Андрейка.
Батюшки! Мужыки аж руками плеснули. Балда сапогом стоит, а сама-та! В три руки толшшиной, да в пол-оглобли длиною. Славно, видать, вашскородь, ты мусью отпендрячил, заискивает половой. Доставайте свого мусью, а то вовсе угорит. Мужыки скопом в баню кинулись. Мусью раком стоит, не дышит, голову ему Андрейка под ларьку заткнул, тем и держится.
А срака-то! Весь Киев сквозь сраку видать и дальше, до Парижу. Вынули мусью, понятно, в трактир понесли. Ну, и опять на Андрейку смотрят, со страху слова вымолвить не могут. Половой, вроде как уж свой человек, спрашивает тогда робко, как это вы, вашескородие, тому обучены. А, грит Андрейка, обнакавенное дело. Был мал - отец ебал, мужыкам еть давал, старше стал - отца взъебал, мужыкам в рот нашпынял, да в Москву учиться поехал, ну, а в Москве - как в баню идем, там друг дружку ебём. Можа, смеется, кто из вас хочет? Мужыки на колени повалились. Пощади, плачут, батюшка, али ты не из наших, не из мужыков. Ладно, грит Андрейка, будет, пошутил я, да и в дорогу пора. Коней в возок впрягли, провизии, почитай, до самого Белого моря дали, всей деревней до околицы провожать вышли. А мусью, почитай, три месяца раком валялся, кровищей обсирался, а как оклемался малость - так руки в ноги, и в Париж, а к нам больше ни ногой. С той поры мужыки наши что целки ходют, да Андрейку промеж себя добрым словом поминают, и из рода в род то в нашей деревне ведется.

!!!почитать другие произведения сычей!!!

написать свое мнение в гостевой книжице