КРАСОТА ПО-ЯПОНСКИ (Историческая повесть)
		Литтл Вера

…У ней такая маленькая грудь,
А губы алые как маки.
Уходит капитан в далекий путь
И помнит девушку из Нагасаки…
(В. Высоцкий)

ВВЕДЕНИЕ

Я помню этот маленький черный, как у корейца, затылок. В тот роковой день, когда я устроилась в контору, это чудо сидело ко мне спиной, и так и не повернуло головы. "Какой хорошенький мальчик, - подумала я, - только очень уж субтильный какой-то".

Глава первая. Сбоку справа

На следующее утро «мальчик» все-таки поднялся со стула. Оказалось, что у него большие джинсовые туфли на каблуках и раскидистые грушевидные ягодицы. Кроме того, его скрипучий, как несмазанные детские качели, голос мало походил на мужской. А печальное, как ненастье, имя окончательно убедило меня в том, что мужиком тут и не пахнет. Неужели трансвестит? Мало ли… Кого только в этой конторе не встретишь.
- Сама ты трансвестит! – возмутился рыжий Анисим Рукоблудов – стремный парень с танцующим лицом. Анисим работал в отделе молодежных проблем и все всегда знал. – Это же наша журналистка, Кукурузина, про секс и наркотики пишет!
Я почему-то обрадовалась, что мой сосед оказался девушкой. Нас разделяла тонкая серая перегородка, но все равно мы были неописуемо близки. Скоро мы перешли на "ты" и повадились вместе ходить в бар. Она была моим лучиком. Серым осенним лучищем…
Настя очень сильно любила секс, а секс очень сильно любил ее. Однажды я застала ее разговаривающей по телефону с глумливой улыбкой на оливковом лице.
- И последний вопрос. Какие виды нецелевого использования презервативов вы предпочитаете?
- Налить воды и лопнуть об кого-нибудь, - заорала я на всю редакцию.
Кукурузина в гневе швырнула трубку. Оказалось, что она брала серьезное интервью у какого-то умного перца, а я, мол, все испортила.
С этого дня наши отношения испортились. Настенька объявила мне бойкот. Не здоровалась, не прощалась, не замечала меня. Тоска съедала мое сердце. Я с ужасом поняла, что страстно люблю это маленькое и шершавое как ежик существо, эту японскую школьницу, не знающую, что такое вондербра…

Глава вторая
ГОРМОНЫ И ТРУПЫ.

Все ее парни были подонками. Серийными убийцами, наркоманами и тихими приветливыми даунами. Ей тоннами приходили письма из мест заключения и психиатрических больниц. Игривая прелестница нарочно вызывала мою ревность, демонстративно распечатывая очередной конверт.
- Смотри, какой хорошенький, хвасталась она, - показывая мне фото своих татуированных принцев.
Отношения наши по-прежнему были прохладными, и Настя не упускала повода всячески поддеть меня. Когда запас фотографий иссяк, Кукурузина взялась на моих глазах соблазнять коллег по работе. Те реагировали очень живо, тем более что Настенька всегда вызывала мужской восторг. Недоступная дикая козочка, наивный цинизм, порочная невинность…
Подонки выстраивались в очередь. Укладывались штабелями. Пели серенады. Резали вены. Настя играла с ними как с котятами. Первым сдался мужской коллектив Чеченского отдела. В нашем отсеке их было двое. Один – неадекватный юноша Акакий Лапченко, любивший по вечерам вставлять в уши газетные самокрутки (они напоминали ему фронтовую юность). Второй – боевой офицер подводной флотилии Ихтиандр Чулков с васильковыми, вечно просящими, глазами и таким же выражением и цветом лица.
Не дождавшись настиной взаимности, Акакий стал импотентом, а Чулков обиделся, совершил преступление и сел в тюрьму…
Я ликовала: соперники самоустранились. Казалось бы, счастье близко. Но не тут-то было: Настенька словно паутиной опутывала новую жертву.
До сих пор вспоминаю тот кошмарный день, когда она появилась в отделе за руку с маленьким мальчиком… Мальчик был прекрасен. Как эльф, как Сережа Сыроежкин, как КУЗЯ – ДРУГ АЛЕНКИ, как утреннее солнышко, как одуванчик, в котором еще не встретились тычинка и пестик…
- Мы были в секс-шопе, - вызывающе сказала Кукурузина, смерив меня холодным взглядом.
- Но ничего не купили, - примиряюще уточнил мальчишечка.
- А тебя, любимый, никто не спрашивает, - подытожила Настя.
Я стояла в туалете и уже намыливала галстук Анисима Рукоблудова (веревки не было, а Анисим постоянно терял галстуки), когда на пороге появилась сердобольная бабушка Мэри и сообщила, что Любимый – это фамилия…
…Если бы читатель увидел этого белокурого агнца сейчас, он бы ужаснулся тому, какой кошмар может сотворить с мужским организмом любовь и Настино коварство. Любимый запил. Он пьет много и подолгу. Он стал мутным и сизым, его истощил адреналин… Проходя мимо секс-шопа, Любимый всякий раз падает на тротуар, и с ним случается эпилептический припадок.
Да, Настя шла по трупам. "Восток – дело тонкое", - стенали раненые ею мужские особи. "Японка, японка, буддизм" - бредили они в агонии.
Похоже, она все-таки перегнула палку. У меня началась депрессия. Я перестала реагировать на кукурузинские проделки. Настенька почувствовала, что перестаралась, и сменила тактику. Она переоделась в красные босоножки и пикантный сарафан со сползающими лямками… Она стала нежной и печальной. Пытаясь вернуть меня, она действовала методами нашей газеты… Об этом – в следующей главе.

Глава третья

Она начала писать шедевры, от которых грузилась и плакала вся редакция. Над настиными статьями не глумились даже самые безнадежные циники. Было очевидно, что она живет творчеством, и каждый новый материал создается рукой не ремесленника, но творца.
Я видела, как она работает. Вокруг гудел воздух, внутри ее маленькой серой клеточки-парты кипела мысль. Тумбочка, усыпанная презервативами и шприцами, воспаленный монитор… Настеньку было жалко, она переживала каждую новую трагедию как свою.
Когда она отрывалась от компьютера, я видела ее остренькие, как у пугливой белочки, ушки, выглядывающие из-за перегородки. Она была маленькая, нежная, дикая, дерзкая, ненормальная.
Порой мне хотелось посадить ее в баночку и кормить травкой, как маленького тщедушного зверька или божью коровку… Все же мы помирились. На день рождения я подарила ей чулки из ее любимого секс-шопа. Однажды она пришла в них на работу и, стыдливо приподнимая подол серого сарафана, показала коллегам небольшие фрагменты своего оливкового японского тела. Но с чулками случилась неудача: на обратном пути они съехали с настиных ножек прямо на асфальт… Мы уволились из конторы почти одновременно. Настя ушла в "Алименты и половые акты" под крыло лучезарного, похожего на олимпийского мишку, начальника. На собеседовании из Насти прямо-таки попер Восток. Она улыбалась улыбкой японца, уклоняясь от ответа на вопрос о предыдущем жаловании. В итоге "Половые акты" начали выходить бешеными тиражами, а Настя стала символом безбашенного креатива.
Теперь, спустя еще год, она превратилась в блистательную телебаРЫшню. "Вы плохо целуетесь!", - орет она начальству на все Останкино и под эту благоприятную мазу уходит с работы на 2 часа раньше.
Мы часто ссоримся с нею и теперь. Она не берет меня с собою в гости, ей не нравится моя выдающаяся грудь, и вообще, то, как я себя веду в приличном обществе. Она говорит, что моя внешность и имидж находятся в страшном противоречии с внутренним миром, и это - ЧУДОВИЩНО.
А я… А я с болью в сердце думаю о том, что когда-нибудь она вручит свое покорное восточное сердце среднестатистическому Васе и забудет обо мне. О, пусть это будет не Вася!!! Кто угодно: Фредерико, Моисей, Ибрагим, Жульен, Кусико-сан, Еллопуке, но только не Вася!
Этот алмаз не потерпит топорной огранки. Я отдам ее только в изысканные руки.
На Кукурузиной будет кремовое атласное платье с цветами сакуры.
Шею украсят отборные жемчужины. Невеста будет источать аромат Востока. Прекрасная, прекрасная, прекрасная Настя…

!!!почитать другие произведения сычей!!!

написать свое мнение в гостевой книжице